Самый северный в мире монастырь был основан преподобным Трифоном Печенгским, одним из великой плеяды православных подвижников Крайнего севера XVI века. Вместе со своими друзьями и единомышленниками преподобным Феодоритом Кольским и Варлаамом Керетским, святому Трифону, «апостолу лопарей», удалось совершить великое дело просвещения Кольского Севера и присоединить эти «вечно спорные» земли к царству Московскому, эта северная земля давалась Российской державе большой кровью русских первопроходцев, монахов северных монастырей. Расцвет обители начинается после посещения преподобным Москвы с целью испросить у Ивана Грозного грамоту о наделении монастыря земельными и промысловыми угодьями. Прочитав челобитную, царь выслушал подробный рассказ Трифона о северной стране, о живущей там «дикой лопи», об оленьих стадах и несметных стаях рыб, идущих на нерест в северные реки, о важности освоения тех мест для укрепления могущества русского государства в виду притязаний на них норвежцев и датчан. Грамота, данная Грозным Трифону, фактически объявляла Печенгский монастырь новым оплотом русского государства на Севере. «Пожаловали мы Гурия (игумена) и других монахов монастыря морскими губами Мотоцкою (Мотовский залив на современных картах), Илицкою и Урскою, Печенгскою и Пазренскою, и Навденскою губами в море, всякими рыбными ловлями и морским выметом». Грамота предписывала «распространить владения монастыря на выброшенных китов и моржей, на морские берега, острова, реки и малые ручейки, верховья рек, тони (рыболовные участки), горы и пожни (сенокосы), леса, лесные озёра, звериные ловли», а все лопари с их угодьями объявлялись в ней отныне подчинёнными монастырю. Специальным царским указом обитель решительно ограждалась от алчных поползновений «всяких немецких людей», которым «велено отказывать, что та земля Ленская и искони вечная вотчина нашего Великого государя, а не Датского королевства». Всё это знаменовало окончательное присоединение «страны полунощной» к Новгороду. Грамота имела очень большое значение для монастыря. Дарованные грамотою обширные владения давали монастырю возможность развивать свою просветительскую деятельность и значительно укрепили хозяйство. Монастырь, взятый под государственную руку, стал быстро расти, развернул широкую хозяйственную деятельность, завёл обширную торговлю продуктами промыслов и с центральными русскими землями, и с западноевропейскими купцами. В память царских щедрот преподобный Трифон построил для лопарей в 1565 году на реке Паз церковь во имя святых мучеников благоверных князей Бориса и Глеба. Эта река отличалась обилием рыбы, поэтому привлекала лопарей западной Лапландии. По преданию именно здесь произошло одновременное крещение двух тысяч лопарей с жёнами и детьми. Освящённая в день памяти святых мучеников благоверных князей Бориса и Глеба церковь долго служила жившим в этих местах лопарям и считалась центром западной Лапландии. Храм во имя святых Бориса и Глеба сохранился до сих пор и находится в приграничной с Норвегией полосе. Преподобный Трифон продолжал трудиться, как последний послушник. Смирение святого было столь велико, что, испрашивая у царя жалованную грамоту, он не пожелал, чтобы имя его было упомянуто в ней как основателя и устроителя Печенгского Свято-Троицкого монастыря. В 18 верстах от монастыря на берегу реки Манны (в месте её слияния с рекой Печенгой), где первоначально жил и куда часто удалялся преподобный Трифон для безмолвного служения Богу, он основал небольшую пустынь (скит) и построил храм в честь и память Успения Пресвятой Богородицы. Здесь, по преданию, указывают пещеру у подножия высокой каменной горы, в которой Преподобный укрывался от гнева лопарей-язычников. В память этого гора называется Спасительною. Как благодатный светильник, горел и сиял в обители преподобный Трифон, озаряя светом христианского подвижничества своих духовных чад. Под его опытным руководством обитель расцвела, верой и благочестием просвещая весь пустынный северный край. К 80-м годам XVI века Печенгский монастырь создал самое крупное на Крайнем севере хозяйство, имевшее обширные морские промыслы, судостроительные верфи, соляные варницы, бобровые ловища, семужьи заборы, скотные дворы, молочное хозяйство и т. д. Монастырь преподобного Трифона стал настоящим оплотом православия на Крайнем севере, пограничным поселением русских, самим фактом своего существования утвердившим окончательное право юрисдикции России над всеми землями к востоку от Паз-реки.
После многих трудов и подвигов, прожив в Лапландии более 60-ти лет, преподобный Трифон заболел. Игумен Гурий и братия монастыря стали скорбеть о своём скором сиротстве. На это преподобный Трифон отвечал братии таким духовным завещанием: «Не скорбите, чада мои, и добрый путь течения моего не прерывайте. Всё своё упование возложите на Бога. Иисус Христос, Бог мой, меня одного, во всех приключившихся со мною несчастиях не оставил, тем более не оставит вас, собранных во имя Его. Я же заповедую вам: любите Его, в Троице славимого, всем сердцем своим, и всею душею своею, и всею мыслею своею. Чадца моя! Любите и друг друга. Храните иночество честно и воздержанно. Начальствования избегайте; вы видите: много лет не только своим, но и вашим нуждам послужили руки мои, и всем я был послушником, власти же не искал. И ещё молю вас – не скорбите о моей кончине. Смерть – мужу покой. У всякого человека душа в теле как странник пребывает некоторое время, но потом уходит и мертвенное тело вскоре обращается в прах, ибо все мы – гной, и всякий человек – червь. А разумная душа уходит в своё отечество небесное. Любимцы мои, стремитесь туда, где нет смерти, ни мглы, но вечный свет. Там один день лучше тысячи дней земных. Не любите мира и того, что в мире. Ведь знайте, как окаянен сей мир. Как море он неверен, мятежен. Точно пропасти в нём уловки злых духов, как ветрами волнуется губительной ложью, и горек диавольскими наветами, и точно пенится грехами и веяниями злобы свирепствует. Враг только и думает о погружении миролюбцев, всюду простирает свою пагубу, везде плач. Наконец, всему смерть…» Погрести свое тело Преподобный заповедовал в пустыни у церкви Успения Пресвятой Богородицы, где провёл он много времени в уединении и безмолвии.
Причастившись Христовых Таинств и уже изнемогая, преподобный Трифон прослезился. Братия обратилась к Преподобному: «Преподобный отче, ты нам запрещаешь о тебе скорбеть, ибо с радостью идёшь к сладкому своему Иисусу, скажи же нам, отчего ты прослезился?» Ответ Преподобного был пророческим: «Будет на сию обитель тяжкое искушение и многие примут мучения от острия меча; но не ослабевайте, братия, упованием на Бога, не оставит Он жезла грешных на жребии своём, ибо силен и паки обновить свою обитель». После этого Преподобный опустился на рогозину, лицо его просветилось, умирающий как бы улыбнулся и так предал душу свою Господу.
Так 15 (28) декабря 1583 года закончил свой нелёгкий жизненный путь преподобный Трифон, оставаясь в ясном уме и прекрасной памяти. Перед смертью он оставил братии грозное пророчество о грядущей страшной беде, о разорении монастыря, и о том, что многие из них примут «лютую кончину от острия меча». Осиротевшая братия с честью погребла многотрудное тело преподобного Трифона на указанном им месте в пустыни, вблизи церкви Успения Пресвятой Богородицы.
После кончины преподобного Трифона недолгое время ещё процветал монастырь. А затем сбылось пророчество Преподобного о разорении монастыря и мученической гибели его братии. Это важнейший момент в истории Печенгской обители и всего края. Ведь именно на крови мучеников за веру Христову всегда стояла и стоять будет Церковь Православная. Кровь «116-ти» святых мучеников, убитых за веру, – залог незыблемости православных владений Трифона.
Пророческое предсказание Преподобного в точности исполнилось через семь лет после его кончины. В 1590 году, за неделю перед праздником Рождества Христова, вооружённый отряд финнов (подданных шведского короля) – «немцев каянской стороны» – под предводительством Пеки Везайсена, уроженца местечка Ии в Финляндии, подошёл к монастырской пустыни на реке Манне и сжёг храм Успения Пресвятой Богородицы, где под спудом почивали мощи преподобного Трифона. При храме находились иеромонах Иона, который после кончины преподобного Трифона в течение семи лет ежедневно совершал Божественную литургию, поминая своего наставника, и рясофорный монах Герман, пономарь и причетник храма. Замучив их, финны направились к самому монастырю. По преданию, в течение целой недели они не смели приступить к обители, так как им казалось, что на монастырской ограде находится много вооружённых воинов.
Уже в сам праздник Рождества Христова разбойники ворвались в монастырь и со зверской жестокостью начали умерщвлять иноков и послушников, находившихся в Свято-Троицком храме. Одних рассекали пополам, другим отрубали руки и ноги. Игумена Гурия и других священноиноков мучили особо: кололи оружием, жгли на огне, пытаясь добиться сведений о нахождении братства монастыря. Христовы страдальцы посреди тяжких мук ничего не отвечали мучителям и только взирали на небо. Разъяренные финны изрубили и их на куски.
Ограбивши всё, что могли, разбойники предали огню храм вместе с телами мучеников и все здания обители. Были сожжены все постройки, большая часть имущества, скотный двор, мельница. Сожгли они так же посёлок по названием Викид, где была монастырская гавань и становище лопарей, все карбасы и лодки, а оставшиеся суда изрубили на части. Находившиеся в поселке лопари были убиты вместе с женщинами и детьми, всего 37 человек.
Таким образом, от монастыря не осталось ни одного строения, кроме бани, находившейся невдалеке, да двух землянок на островах, находившихся на реке Печенге, куда финны не смогли проникнуть.
Лопарское предание дополняет картину кровавой драмы, разыгравшейся в Печенгском монастыре более четырех веков назад. Согласно этому преданию, сохранившемуся в народной памяти веками, иноверцев к монастырю привёл свой доморощенный Иуда. Это был кочевой лопарь, владелец оленьего стада, звали его Иван и окрестил его сам преподобный Трифон. Только крестился Иван из жадности, ожидая даров от Бога. Но, не получив их, он питал большую злобу и на Преподобного, и на Самого Бога, продолжая жить как язычник. И Бог отступился от него. В этом году его оленям приходилось плохо, стужа сковала снег, олени каждый день погибали от бескормицы, и стадо таяло на глазах. Вконец обозлился лопарь Иван. Поэтому он сам предложил довести до Печенгского монастыря разбойный отряд, который проходил теми местами. Разбойники обрадовались, так как дороги к монастырю не знали, и дали предателю 20 серебряных шведских монет, пообещав дать ещё 30 монет, когда прибудут в монастырь. За два часа до нападения на монастырь, после праздничной Божественной литургии в день Рождества Христова, в трапезной за столами находилось 51 человек братии и 65 человек послушников, трудников и паломников. Но прежде чем благословить трапезу, настоятель Гурий, по обычаю, взял святую книгу и только что раскрыл, чтобы прочесть поучение там, где у него была закладка, как побледнел, зашатался и упал на пол. Братия подумала, что он ослаб от воздержания; один подбежал поднять настоятеля и хотел читать вместо него, как закричал, закрыв лицо от страха. Все поднялись и увидели с ужасом, что там, где лежала закладка настоятеля, кровавыми буквами появилось поминание по вновь преставившимся убиенным и следовал список их имен, начиная с имени настоятеля. Поднялись плач и смятение, но настоятель твёрдо приказал идти всем в церковь и там вместе с братией пал пред иконами. В это время разбойники напали на монастырь и стали ломиться в двери священного храма. Среди иноков и трудников было немало молодых и сильных, которые, увидев через окна, что нападавших было не более 50 человек, стали просить отца настоятеля благословить их защищать обитель, так как у них были топоры и ломы. Но настоятель сказал: «Нет, это воля Божия, о ней перед кончиной, не упоминая часа, предсказал преподобный Трифон, а потому нельзя ей противиться и необходимо беспрекословно приготовиться принять венец мученический». Услыхав эти слова, братия смирилась и смолкла. С горячей молитвой пали иноки ниц пред алтарём. В это время ворвались разбойники, но ни один из монахов не пошевелился, не ответил на вопрос о монастырских деньгах и рухляди. Разбойники озверели и все, кто был в храме, приняли мученическую смерть, не поднимая головы и с молитвою на устах. Перебив всех, разбойники стали грабить монастырь. Всё, что представляло для них какую-нибудь ценность, они забирали с собой, остальное безжалостно сжигали. Между тем пожар охватил всю обитель, и разбойники, боясь сгореть, взобрались на соседнюю скалу и начали делить награбленное. При этом лопарю Ивану достался потир – Чаша, из которой причащают верующих Телом и Кровью Христовой, которую он, трясясь от жадности, спрятал за пазуху. Вдруг в воздухе над пылающим монастырём показались три белоснежных лебедя. Разбойники стали спрашивать друг друга в смятении: «Откуда эти лебеди? Теперь зима, а их зимой здесь никогда не бывало». А лебеди поднимались над горевшим монастырём всё выше и выше и вдруг разлились в небе в золотой круг, загоревшийся ярче пожара. Затем из пламени стали вылетать одна за другой ещё птицы, белые как снег, ростом с чайку, только красивее и белее, подниматься вверх и сливаться с золотым кругом, который разгорался и расширялся так, что стало глазам больно. Всего вылетело 116 лебедей. «Видно большой грех сделали мы, пролив праведную кровь» – вскричал главарь разбойников, и все, вместе с проводником, в смятении бросились к оленьим упряжкам. Долго неслись они в великом страхе, оставляя Печенгскую землю. Впереди разбойников мчался Иуда-Иван. Уже на Паз-реке подошёл он к прогалине, изнывая от жажды и желая напиться, вытащил из-за пазухи серебряную Чашу, зачерпнул ею воды и жадно преподнес к губам. Но вода оказалась тёплою и красною, попробовал – кровь… С ужасом бросил Иван Чашу в воду, а она не тонет, стала на воде и сияет, как огненная, а внутри её кровь горит как рубин. Волосы поднялись у Христопродавца, глаза полезли на лоб; хочет перекреститься – рука не двигается, висит как плеть. Но вот поднялся водяной столб и осторожно понёс Чашу к небу. Как солнце горела в воздухе Святая Чаша, кругом сделалось светло, как в летний день. Сам Господь протянул десницу и принял Чашу на Своё святое лоно. Тогда опять всё померкло, и сразу наступила тёмная ночь. С рёвом обрушился вниз поднявшийся на небо водяной столб, охватил полумёртвого Ивана, завертев и втянув в подземную пучину… А разбойники заблудились и погибли от голода: только некоторые из них спаслись, чтобы быть несчастными вестниками вопиющего беззакония.
В декабре 1589 года при нападении отряда шведских финнов абсолютное большинство братии явили истинное, идущее даже до смерти послушание своему игумену, запретившему устраивать побоище в церкви. В результате, стоя на коленях, все они приняли страшную смерть и наследовали райские обители.
Огромный монастырь-крепость XVI века был полностью уничтожен, все было сожжено дотла вместе с монахами-мучениками. Немногие уцелевшие насельники перебрались в Кольский острог, где продолжилась история монастыря до упразднения его в середине XVIII века.
Осенью 2003 года, благословением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексея II, «братия Печенгского монастыря, убиенная вместе с игуменом Гурием», была прославлена в лике преподобномучеников.
